В годы жизни автора пьеса "Горе от ума" была запрещена к постановке, а сам Грибоедов находился в опале императора за сочувствие декабристам. И все же пьеса была поставлена, а автор — присутствовал на премьере.

Это случилось лишь однажды и произошло в Эривани: спустя два месяца после того, как русские войска под командованием генерала Паскевича освободили город от персидского владычества. Спектакль был сыгран не весь. Поставили только первый акт. Инициаторами идеи и актерами стали разжалованные в солдаты бывшие офицеры, сосланные в действующую армию на Кавказ за участие в восстании на Сенатской площади. Женские роли тоже исполняли мужчины — молодые военные.

Репетиции шли втайне от автора, который по долгу дипломатической службы в это время также находился в Эривани. Готовил условия мирного договора с Персией. Грибоедов вместе с патриархом Нерсесом Аштаракеци разрабатывал программу репатриации армян. О постановке спектакля он даже не догадывался. Для него это событие стало сюрпризом жизни. Премьера состоялась в декабре 1827 года, в зеркальном зале дворца бывшего персидского наместника — сардара.

Для зрителей здесь установили свежевыструганные длинные скамьи. В своем дневнике поэт подробно описал свои ощущения. Как только зазвучали со сцены диалоги, он наклонился к уху сидевшего рядом начальника Эриваньского гарнизона Афанасия Красовского и произнес:

— Помилуйте! "Горе" строго запрещено цензурой!

Генерал в ответ тихо обронил: "Бог не выдаст".

Там, где когда-то стояла Эриваньская цитадель с сардарским дворцом, уже долгие годы возвышаются базальтовые стены коньячного завода. На фасаде есть надпись, что именно здесь, в Ереване, единственный раз в присутствии автора была представлена бессмертная комедия "Горе от ума".

Армянская крепость Давида: там, где Грибоедова везли - пастух со смартфоном>>

Как-то великий армянский поэт Аветик Исаакян, говоря о роли Грибоедова в судьбе армянского народа, сказал, что сгорают библиотеки, села, города, но память народная не сгорает. Свидетельство тому — памятник Грибоедову в Ереване, школа его имени, улица его имени, его произведения, изданные на армянском языке.

За время своей дипломатической деятельности Александру Грибоедову удалось добиться возвращения на Родину более восьми тысяч армянских семей из Персии и 14 тысяч армян из Турции, которые в свое время были силой угнаны вглубь этих стран.

Из сообщений СМИ: "Правительственные дачи, расположенные по адресам (адреса указываются – С.Б.), передаются министерству здравоохранения Армении для перепрофилирования в лечебно-оздоровительные и медицинские учреждения". Опубликовано в августе 1988 года.

Власть не захотела держать струну натянутой, и для восстановления социальной справедливости выписала из так называемых правительственных дач партийную знать, прописав там обычных людей. Тем не менее, главный раздражитель масс – дачи в Конде – трогать не стали. Проявив отменную живучесть, они остались в том же статусе, и сегодня там живет премьер-министр Армении Никол Пашинян. Но от этого хорошо только ему.

Вопрос: почему когда в советском Конде жили другие, не было так плохо? Правила общежития по-советски допускали исключения в виде привилегий для главных коммунистических бонз, и это принималось за должное. Положено – значит так надо.

Во-вторых (а, может быть, во-первых), армяне в то время пусть и не жировали, но имели гарантированные работу, квартиру, бесплатное образование, лечение, а также пакет социальных льгот. Это, конечно, не ставило тогдашних постояльцев Конда на одну доску с квартирантами Норкского массива, однако…

И, наконец, в-третьих (а, может быть, опять же во-первых) – кадры решали все! Карен Демирчян, Фадей Саркисян, Грант Восканян: первый секретарь ЦК, премьер-министр Армении и, как сказали бы сегодня, президент республики соответственно, были людьми не с улицы, а с биографией и достойным послужным списком.

Как бы там ни было, грянула перестройка, надо было идти в ногу со временем, и то, что вчера было в порядке вещей, сегодня резало глаз.

Никол Пашинян вернет знаменитую резиденцию на Баграмяна, 26 президенту Армении>>

Со слов Роберта Меграбяна, тогда заместителя управляющего делами Совета министров Армянской ССР:

– В живописных, но укромных уголках республики много домов и домиков, которые большее время года остаются на замке. Это так называемые правительственные дачи, дома приемов и другие подобные заведения. Теперь их хозяевами станут ветераны труда, дети-сироты, воины-интернационалисты. Стали. Новые замки для избранных возводить перестали, но Конд как был, так и остался. Ждал новых хозяев.

Что сделал Пашинян первым делом, переселившись из квартиры советского образца в кондские дачи? Распахнул двери настежь и представил широкой публике внутренние покои, включая ватерклозеты. Кому это было надо? Ему самому: смотрите, дескать, гордые граждане Армении, как здесь жили бывшие, и как буду жить я.

Посмотрели. Зажил на широкую ногу, в сугубо закрытом режиме, с усиленной охраной – все осталось, как было, и, все-таки, что-то не клеилось, звучало диссонансом, вылезало не тем боком. В чем дело? Дело в Пашиняне Николе Воваевиче.

Окончил очень среднюю школу в Иджеване, недоучился в университете Еревана, покричал, пошумел, побранился, на волне всенародного помутнения вознесся в политическую высь, из плохо прибираемой коммунальной жилплощади оказался в покоях, где живут "князья". Зачем народному любимцу это было надо?

Из личных воспоминаний автора, тогда собкора "Известий", время от времени посещавшего Конд по служебной необходимости. Описывать дачи после очных и заочных экскурсий Пашиняна нет смысла, но по тем временам многое видится проще и скромнее. Что запомнилось больше всего?

Официант Патрик. Вполне себе англосакс, всегда подтянутый, отлично вышколенный, знающий тонкости этикета – к нему хотелось обращаться не иначе, как на "вы". Представить, чтобы за опекаемым им столом грызли кость от "чалахача" и вытирали ладонью рот, было просто невозможно. Бывшие тоже были далеко не голубой крови, но старались. То ли дело сейчас, гуляй напропалую! Бедный Патрик…

Как скажет народ?! Почему Пашинян не поступил даже как футбольный тренер>>

Похоже на то, что у непотопляемых дач в Конде вскоре сменятся хозяева. Кто в них вселится, пока неизвестно. А, может, как в 80-х, передать их пострадавшим в карабахской войне, отвести под реабилитационный центр, найти другое применение, чтобы раз и навсегда избавиться, наконец, от дурной славы "плохой квартиры"?..

Попутно для тех, кто не знает. В 50-х годах прошлого века первые лица Армении после отставки оставались жить там, где и жили до того: первый секретарь ЦК Сурен Товмасян (улица Абовяна), председатель Президиума Верховного Совета Армении Шмавон Арушанян (проспект Туманяна), первый секретарь ЦК Яков Заробян ("Каскад").